Жил у нас один мужик в прозвище Жмых, а по документу Отжошкин.
В старые годы он сильно запивал.
Бывало, купит четверть казенной, наденет полушубок, тулуп, шапку, валенки и идет в сарай. А время стоит летнее.

– Куда ты, Жмых? – спросит сосед.
– На Москву подаюсь, – скажет Жмых в полном разуме.

В сарае он залезал в телегу, выпивал стакан водки и тогда думал, что поехал на Москву. Что он едет, а не сидит в сарае на телеге – Жмых думал твердо. И даже разговаривал с встречными мужиками:

– Ну што, Степан? Живешь еще? Жена, сваха моя, цела?

А тот, встречный Степан, будто бы отвечает Жмыху:

– Цела, Жмых! Двойню родила! Отбою нету от ребят!
– Ну ничего, Степан, рожай, старайся, воздуху на всех хватит, – отвечал Жмых и как бы ехал дальше.

Повстречав еще кой-кого, Жмых выпивал снова стакан, а потом засыпал. Просыпался он недалеко от Москвы.

Тут он встречал будто бы старинного знакомого, к тому же еврея:

– Ну как, Яков Якович! Всё тряпки скупаешь, дерьмом кормишься?
– По малости, господин Жмых, по малости! Что-то давно не видно вас, соскучились!
– Ага, ты соскучился! Ну, давай выпьем!

И так Жмых, – встречая, беседуя и выпивая, – доезжал до Москвы, не выходя из сарая. Из Москвы он сейчас же возвращался обратно – дела ему там не было, – и снова дорогу ему переступали всякие знакомые, которых он угощал.

Когда в четверти оставалось на донышке, Жмых допивал молча один и говорил:

– Приехали! Слава тебе господи, уцелел! Мавра, – кричал он жене, – встречай гостя, – и вылезал из телеги, в которой сидел уже четвертый день. После этого Жмых не пил с полгода, потом снова ехал в Москву.