>>/9/

В том, что часть выручки остается за границей, есть и плюсы, объясняла Набиуллина: «Во многом то, что наши компании и граждане оставляют выручку за рубежом, позволяет им оплачивать необходимый импорт, а он нам тоже нужен, и не только потребительских товаров, но и оборудования, комплектующих». Всего несколько месяцев назад в Минфине считали так же, как и в ЦБ. Замминистра финансов Алексей Моисеев после очередного падения курса рубля в апреле отмечал, что Минфин не поддерживает предложения вернуться к обязательной репатриации. Но доллар до 100 рублей заставил изменить позицию. Слабый рубль, на первый взгляд, выгоден Минфину: чисто арифметически это увеличивает доходы бюджета за счет тех поступлений, что привязаны к курсу доллара. Это прежде всего нефтегазовые доходы (экспортные пошлины и НДПИ) и сборы с импорта (НДС и пошлины). Но у слабого рубля есть и издержки, прежде всего инфляция: к ней привязана индексация социальных выплат, расходы бюджета тоже растут (например, гособоронзаказ, инфраструктурные). Другая проблема: значительная часть выпущенных ОФЗ  с плавающими ставками, и повышение ключевой ставки повысит стоимость обслуживания госдолга. «Для нас принципиально, чтобы курс рубля был предсказуемым», – говорил в конце июля министр финансов Антон Силуанов.

Завести валюту в Россию стало нетривиальной задачей. Вот как описывает это инвестбанкир, профессор НИУ ВШЭ Евгений Коган на основе «неформальных бесед» с нефтяниками. Компания продала 100 000 т нефти. Деньги поступили связанному с ней трейдеру, например, из ОАЭ. Деньги большие – исходя из названной Минфином средней цены $74 за баррель Urals, это примерно $54 млн, а таких партий десятки. Эти деньги копятся на счете трейдера в крупном банке, вполне возможно, западном. Даже если не в западном, операции с долларами будут проходить через корсчет в американском банке. И переводить деньги на счета российских банков, даже не подсанкционных, они не спешат. «Так и копятся довольно приличные суммы. И в долларах, и в рупиях опять зависшие рупии нашлись, и в дирхамах. И вынуждены нефтяники эти самые доллары с трудом через различные схемы затаскивать в страну. Поверьте, совсем сегодня это не тривиальное занятие, особенно в таких суммах», – пишет Коган, называя возврат экспортной выручки вопросом скорее не желания, а возможности («санкции? не смешите мои искандеры!»).