В порядке сохранения творчества.


Хуярит душ. Петухипстер стоит, опёршись на стену и то ли обнимая, то ли лапая себя. Слёзы-сопли водопадом.

- Да как... да как они... могли! Это же мои... МОИ ДЕНЬГИ! Я столько... столько этих лохов... в галстуках... доил, а ОНИ...

Драматично хватается за сраку.

- ОНИ МЕНЯ КАК БУДТО В ЖОПУ ВЫЕБАЛИ!

В дверь ванной долбится Трапалиса.

- Эй, завалил ебало, пидор дырявый! А то сегодня железные шипы на хуй надену!

Петухипстер не обращал внимания и продолжал свои сопливые извержения.

- ВСЕ СКОПОМ! В ОДНУ ЛИШЬ МОЮ БЕДНУЮ СРАКУ! ОСОБЕННО... ЭТОТ...

Его аж затрясло. При упоминании живого символа Набега у него уже не первый год начиналась нервная икота.

- ... БАЛАКЛАВА!!!

Рёв превратился во всё нарастающий вой, заставляющий уже усомниться в психическом здоровье Петухипстера. Он сполз по стене на дно ванны и незаметно для себя пустил зловонную струю поноса. Холодные капли воды барабанили по его дёргающейся тушке, окрашивая воды вокруг него в так поднасравший ему за годы Набега коричневый фекальный цвет.

А на утро в ванной нашли его труп. Смерть от переохлаждения и воспаления лёгких. Но главное - беспощадная сука Судьба даже в самом конце над ним поглумилась.

Ибо умер он ""ВЕСЬ В ГОВНЕ"".

Конец.