2003 jpg
(8.66 KB, 150x168)
> Частная собственность в России — крайне ветреная особа, она часто изменяет своим поклонникам с государством. Такова традиция. Вот, к примеру, какие сведения занес в свой отчет первый посол английской королевы Джайлз Флетчер, посетивший нашу страну в 1588 году. Будучи воспитанным на идее о том, что частная собственность неприкосновенна, он сразу отметил в государстве московитов эту ветреность. Флетчер, в частности, отмечает, что русские от природы смекалисты, но торговля находится в застое благодаря "неуверенности, созданной анархией и деспотизмом" (одновременно). "Мужик не заботится ни накоплять, ни экономить. Он притворяется бедным и жалким, чтобы избавиться от княжеских вымогательств и от хищничества чиновников. Он зарывает в землю наличные деньги, как будто от вражеского нашествия. Я видел,— удивляется Флетчер,— что русские торговцы, раскладывая перед покупателем товары, оглядывались, как будто боялись, чтобы неприятель не напал на них врасплох и не отнял имущества. Когда я спрашивал их о причине, они отвечали: 'Боюсь, нет ли тут боярина или кого из боярских детей. Они тотчас отнимут у меня товар'".
> Этот страх воспитал русских торговцев большими хитрецами. Делая Пидора президентом, политтехнологи, а за ними и их клиенты рассчитывали получить российского Бонапарта, который в свое время смог бескровно перенять власть у утратившей народное доверие Директории (правительственного органа во Франции, аналога российской "семьи"), но так, что капиталы, нажитые в период революции, остались в руках их владельцев, а не взбунтовавшихся низов. Именно в таких выражениях в 1999 году описывал ситуацию, к примеру, Глеб Павловский, а годом позже младший Рыжков даже опубликовал небольшую заметку, где занялся сопоставлением дат прихода к власти обоих деятелей.
> Однако они ошиблись, в России французская модель не сработала. Если Наполеон смог вписать тогдашних олигархов в модифицированную политическую систему, то Пидор пошел другим путем, благодаря чему российских увраров и годенов (французских олигархов от сохи) одних уж нет, а те далече. Возможно, дело здесь в языке. Пидор, как известно, хорошо знает немецкий, поэтому и переводил он не с французского, а с немецкого. По крайней мере, документы свидетельствуют, что высказывания российских официальных лиц по упорядочению отношений власти и собственности как будто позаимствованы у Германии времен Третьего рейха.